Краткое содержание
Эта история приключилась потому, что у главного героя, шестиклассника Сережи Емельянова, было одинаковое с отцом имя. Он «был из семьи образцовой»: родители вели в школе спортивный кружок, всегда посещали родительские собрания и вовремя подписывали дневник. Сережа же, по словам зоолога, нарушал «все законы наследственности», так как писал с орфографическими ошибками, вечно подсказывал своему другу Антону и сбегал с последних уроков. Все считали семью Емельяновых примером для подражания, и завидовали, особенно женщины, той трогательной связи, что была видна невооруженным глазом между родителями Сережи. Они часто ездили в командировки, занимаясь проектированием заводом, а Сережа на время их отсутствия жил с бабушкой.
Сережа «был похож на бабушку – на мамину маму», и вместе они совершенно не поддавались правильному влиянию: отказывались закаляться, бегать по утрам, и все выходные проводить на лыжах. Они были «неправильными людьми», и это их объединяло.
Когда родители Сережи были в командировке, они каждый день по очереди писали письма, в которых давали советы и наставления. Однажды Сережа «вытащил из ящика целых два письма. И на обоих было написано: «Сергею Емельянову»». Загадочная незнакомка с инициалами Н. Е. обращалась к Сережиному папе, называла его самым близким человеком, и просила о скорой встрече.
Сережа не мог прийти с этим письмом к бабушке – «все-таки она была маминой мамой». Ему было очень тяжело осознавать, что счастье его семьи угрожает какая-то неизвестная женщина, и решительно «отправился по адресу, который был написан на конверте внизу». Над дверью висела табличка с фамилией «Емельянова», и Сережа решил, что это просто папина родственница.
В квартире незнакомки Сережи увидел отцовские фотографии с фронта. Он узнал, что Нина Георгиевна в войну была доктором, и спасла отца от страшной бессонницы спортом, дисциплиной и строгим режимом дня. Они поженились, но спустя время развелись.
После долгих раздумий Сережа решил помочь Нине Георгиевне, у которой случилась какая-то беда, о которой она написала его отцу. Женщина рассказала, что «взяла мальчика из детского дома». Малыш потерялся во время войны, и Нина Георгиевна воспитала его, как собственного сына. Когда же мальчику исполнилось пятнадцать лет, нашлись его настоящие родители, и он покинул приемную мать. Женщина очень страдала, так как понимала свой «приговор окончательный: одиночество».
Сереже было очень жаль Нину Георгиевну. Он вновь навестил ее, но застал дома одного Шурика – приемного сына, который собирал свои вещи. Парень объяснил Сереже, что не хочет прощаться с приемной матерью с глазу на глаз, и расстраивать ее еще больше – «если собаке хотят отрубить хвост, это надо делать в один прием».
Из Сережиной жизни «ушла беспечность», он перестал быт таким счастливым, как прежде. Теперь все мысли Сережи были о несчастной одинокой женщине, которая остро нуждалась в любви и поддержке. Желая вернуть Нине Георгиевне интерес к жизни, Сережа не придумал ничего лучшего, как притвориться больным. Но, поразмыслив, он понял, что не сможет обмануть добрую и доверчивую женщину. Тогда он вспомнил о своем лучшем друге Антоне, который очень страдал «от застенчивости, нерешительности и даже от заикания». И только Нина Георгиевна, будучи врачом-невропатологом, могла помочь Антону.
С тех пор «прошло три с половиной года», и за все это время Сережа ни разу не обмолвился родителям о своем знакомстве. Недавно его семья переехала в другой город, и мальчик пообещал Нине Георгиевне, что каждое лето будет приезжать к ней на каникулы. Последнее школьное лето «обещало быть очень счастливым», так как родители собирались отвезти Сережу на морской курорт на Кавказ – набраться сил перед выпускным классом и поступлением в институт. Но этим планам не суждено было сбыться. Сережа узнал, что Нина Георгиевна взяла отпуск на все лето и отказалась от отдыха с детьми в пионерском лагере, чтобы провести время с Сережей. Он отказался от поездки на море, чтобы не стать «третьей потерей» своего верного друга.
Краткое содержание Алексин В тылу как в тылу
В эвакуации Дмитрий приобретает друга по имени Олег, всего на полтора года старше себя. Но Диме казалось, что Олег настолько мудрее и взрослее, как будто за его плечами целая жизнь. Многие бытовые вещи он уже умеет делать самостоятельно и даже, печатает на машинке.
Через много лет Дмитрий посещает дом, где жил Олег. Но ни сам Олег, ни его родные в этом доме уже не живут.
Жизнь в эвакуации для Дмитрия, по словам матери, протекала от весточки до весточки от отца. Однажды, случилось страшное событие. Дмитрий на почте получил извещение о пропаже без вести отца. Вместе с Олегом, они решили не говорить эту новость матери и спрятали письмо. Вместо этого письма Дмитрий показал матери другое, напечатанное Олегом на печатной машинке. Детям показалось, что «подделанное» послание от мужа успокоило мать.
Но через некоторое время приходит новое письмо, в котором сообщается, что отец Димы геройски погиб на поле боя. Дмитрий и об этом письме не сказал матери, боясь, что это известие подорвет и без того ослабленное здоровье женщины.
Только в 1944 году приходит письмо от отца. Он жив и сообщает, как воевал, как был в плену, о побеге из плена и о партизанском отряде. Отец пишет, что самое страшное уже в прошлом и скоро будет победа.
Об этих событиях вспоминает взрослый Дмитрий Тихомиров, спеша на свидание с матерью через 10 лет. По пути он навещает дом верного друга. Заезжает на почту, где получал все письма о судьбе отца. Проезжает мимо барака, в котором одиннадцатилетний Дмитрий жил с матерью. Конечной точкой маршрута главного героя становится кладбище, на котором в 1943 году похоронена его мать. Она так и не узнала о письмах, полученных ее сыном.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
«Концерт» с огоньком: как советские партизаны воевали в тылу немцев
Она была продолжением «Рельсовой войны», прошедшей летом 1943 года, когда ради победы в сражении на Курской дуге, советское командование решило ослабить противника, подрывая железные дороги и эшелоны, тем самым затруднив поставки боеприпасов и продовольствия на оккупированные ими территории на Украине и в Беларуси.
Подготовкой операции «Концерт» занимался центральный штаб партизанского движения. В планах, как и в «Рельсовой войне», было вывести из строя сеть железных дорог на протяжении всего фронта: От Крыма до Карелии. Инструктаж прошли почти 200 отрядов или более 120 тысяч человек. Каждый отряд получил свою боевую задачу.
Подорвать предстояло 272 тысячи рельсов, из них 140 тысяч были на территории Белоруссии. Там же базировалось и самое крупное партизанское движение из 92 тысяч бойцов. Снабжать партизан должны были по воздуху, однако за неделю до старта операции зарядили дожди и появились туманы, поэтому до них дошла только половина необходимого снаряжения и взрывчатки. Тем не менее частично операцию удалось начать вовремя.
В ночь на 19 сентября 1943 года только в Белоруссии подорвали 20 тысяч рельсов. Утром следующего дня немецкое управление дорог сообщило: «Положение очень напряженное! Все узловые станции переполнены из-за невозможности использования линий».
Основная масса подрывов началась с 25 сентября 1943 года. Партизаны уничтожили около 900 километров рельсов. Запланированного достичь не удалось, но эффект все равно был значительным. За месяц уничтожили почти 150 тысяч рельсов. Из них 90 тысяч уничтожили белорусские партизаны. В свою очередь, немцы сгоняли на ремонт полотен местное население. Из Голландии, Бельгии, Польши, Чехословакии, Германии доставлялись новые рельсы и шпалы, но через некоторое время их снова подрывали.
Военные специалисты говорили, что те действия партизан были в 11 раз эффективнее налетов немецкой авиации в тот же период. Всего разрушили 72 железнодорожных моста, под откос ушли 1041 эшелон врага с оружием и продовольствием. Пропускная способность железных дорог упала на 35-40 процентов.
Кроме того, операция предшествовала масштабной битве за Днепр. Когда в тылу у немцев наступил хаос, Красная армия начала форсирование реки. Во время сражения пролилось много крови, но без работы партизан, если бы немцы получили все грузы и солдат, эти потери могли быть напрасными. Новости о том громком «концерте» еще долго расходились по всем уголкам мира, а после него желающих вступить в ряды партизан стало еще больше.
Рецензия на книгу «В тылу как в тылу…»
Итак, теперь я начинаю писать рецензии на произведения, т.к. такая возможность давно уже есть, а имеющиеся у меня сборники часто не добавлены на сайт.
Алексина я уже немного читал, но рецензия эта первая. Напишу тут и буду повторять после, что мне нравится его способность не просто написать что-то, как факт, но и увязать это с желаниями, мыслями, чувствами героя, тем самым либо осуждая его, либо, наоборот, поддерживая. И мне нравится такая психологическая тонкость, она помогает нам самим лучше разбираться в людях.
Сочинений-рассуждений мне писать некогда, поэтому только для себя кратко перескажу с комментариями, чтобы после открыть и все вспомнить.
Отца забрали на фронт, Подкидыш был негоден. Они втроем уехали в эвакуацию на Урал. Екатерина в мирное время пыталась доказать Алексею, мужу, что любит его, но из воспитательных целей она не спешила с этим, она поняла это только глубоко в тылу. В эвакуации она работала на строящемся заводе. Дима учился.
Он познокомился с Олегом, “многодетным братом”, у которого было две маленькие сестры, мать – старшая медсестра в госпитале, отец – редактор газеты без левой руки. “Организм ко всему привыкает”, – часто повторял Олег. От отца писем не было, позже пришло “пропал без вести”, Дима спрятал это письмо от матери.
Позже пришел треугольник от товарища, где тот писал, что Алексей остался на поле боя. Дима с Олегом написали какую-то отписку, что отец раненый у партизан, откуда нельзя написать, вложили в первый конверт и дали письмо матери. Не зная горькой правды, она расстроилась от этой менее горько новости.
В начале 1944 Дима получил письмо от отца, в котором тот писал, что раненый попал в плен, бежал, попал к партизанам. Он интересовался жизнью Екатерины, Димы, Н.Е., он радовался, что они в безопасности. Он не знал, что в живых остался лишь его сын, а Екатерина, жена, умерла в 1943 году.
Там было много хороших слов на цитаты, но некогда писать все это. И вот тут у меня только один вопрос: почему в конце ничего нет про отца? Он встретил Победу? Он встретил сына? Можно было написать полстраницы, чтобы дать покой таким, как я.
Все, в 2020 я больше сюда не вернусь. Когда-то рецензия этот текст будет приведен к виду рецензии.
Сейчас читают
В книге рассказывается про жизнь короля Афин Тесея. Тесей был самым известным героем всех исторических эпопей и единственным захватчиком земли амазонок. После захвата царь Тесей решил жениться на царице амозонок Ипполите.
С каждым днем все больше и больше людей верят, что Иисус сын Божий, но только один Иуда не признает это. Он уверен в том, что все эти мысли мешают людям думать об неминуемой угрозе со стороны римлян.
Жизнь – прекрасна, потому что природа делает ее именно таковой, интересной, красивой и просто настоящей.
Повесть «Мальчики с бантиками» является автобиографической. Она повествует о школе юнг, что была сформирована на Соловецких островах в период Второй Мировой войны.
Произведение написано от имени десятилетней девочки Маши, которой на день рождения мама подарила журнал для ведения дневника. Начиная с 8 января 1833 года, девочка описывает свою повседневную жизнь.
Читать онлайн «В тылу как в тылу»
Анатолий Алексин В тылу как в тылу
Анатолий Алексин
Дорогой, незабвенной маме
Годы… Они долгие, когда еще впереди, когда предстоят. Но если большая часть пути уже пройдена, они кажутся до того быстроходными, что с тревогой и грустью думаешь: «Неужели так мало осталось?»
Я не был в этом городе очень давно. Раньше приезжал часто, а потом… все дела, все дела.
На привокзальной площади я увидел те же осенние цветы в жестяных ведрах и те же светло-зеленые машины, подпоясанные черными шашечками. Как прошлый раз, как и всегда. Будто не уезжал…
— Куда вам? — туго, с напряжением включив счетчик, спросил таксист.
— В город, — ответил я.
И поехал к маме, у которой (так уж случилось) не был около десяти лет.
В октябре сорок первого мы шли с ней по этой привокзальной площади в темноте, проваливаясь в ямы и лужи.
Мама запретила мне притрагиваться к старомодному, тяжеленному сундуку: «Это не для тебя. Надорвешься!»
Как будто и во время войны одиннадцатилетний мог считаться ребенком.
В канун нашего отъезда всех предупредили, что взять с собой можно «только одно место». Мама выбрала сундук, обвитый железными лентами. В нем согласно домашней легенде когда-то хранилось прабабушкино приданое.
Приданого, видимо, было много, потому что сундук мне казался бездонным. За одну ручку ухватилась мама, а за вторую — Николай Евдокимович. Своих вещей у него не было: за день до отъезда, когда Николай Евдокимович где-то дежурил, его дом разбомбили.
— Хорошо, что у меня нет семьи, — сказал он. — Вещи терять не так страшно.
Свободной рукой мама крепко держала меня за локоть, словно я мог вырваться и удрать.
— Смотрите под ноги! — предупреждал мужчина в брезентовом плаще с капюшоном. Промерзший голос нехотя вырывался из капюшона, как из рупора, и стеснялся своей заботливости.
Николай Евдокимович попросил маму остановиться. Он опустил сундук на доски, сложенные посреди дороги.
Кто-то, шедший сзади, наткнулся на нас и глухо, неразборчиво выругался.
— Простите, — сказал Николай Евдокимович.
— Нога разболелась. Если не возражаете…
И присел на сундук. При маме он не мог сознаться, что просто устал.
Он любил маму. Это знали все.
— Ее красота слишком заметна, — постоянно говорил мне отец. И обязательно при этом вздыхал.
Ему хотелось, чтобы мамину красоту никто на свете не замечал. А прежде всего, чтоб о ней забыл Николай Евдокимович.
— Поверь, Алеша, я к нему не питаю никаких… таких чувств, объясняла мама. — Хочешь, поклянусь? Своим будущим и даже твоим!
Мое будущее она оставляла в покое.
— Я к нему ничего не испытываю, — настойчиво убеждала она отца.
— Но он испытывает к тебе. А это, пойми…
— И что же? Бросить его на произвол судьбы? — спросила она однажды.
И резко встала, как бы приняв окончательное решение. Она часто после негромкого разговора так вот вставала, давая понять, что ее аргументы исчерпаны. Голос менялся, становился сухим, словно река, потерявшая свои теплые, добрые воды и обнажившая вдруг каменистое дно.
— Ты умеешь укрощать даже сварщиков и прорабов. Куда уж мне, интеллигенту-биологу? Я сдаюсь! — в другой раз воскликнул отец. И поднял руки вверх.
Такие разговоры возникали у нас дома нередко. Во время одного из них мама сказала отцу:
— Николая в институте звали Подкидышем.
— А где тебе подкинули его?
— Там и подкинули: в нашем строительном. Зачем ты спрашиваешь о том, что давно уж известно?
Мама резко поднялась …
Анатолий Алексин — В тылу как в тылу
Мои прежние путешествия в поездах всегда были праздником. «Гарантия возвращения — вот что было самым приятным в пути!» — понял я потом, через много лет.
— Что с Москвой? — раздался в темноте голос Николая Евдокимовича. Мы прошлепали по лужам еще несколько шагов. — Неужели все-таки…
— Этого не будет! — Мама остановилась, словно, как прежде, резко поднялась со стула.
И пошла дальше. Мы тоже пошли.
— Я уверен… Я абсолютно уверен! Но мы целый день не слышали сводки Информбюро.
На каждой станции Подкидыш выпрыгивал из вагона на шпалы, на мокрую землю и бежал к газетному киоску или к громкоговорителю, если киоска не было. Узнав, что после упорных боев наши войска оставили какой-нибудь город, он сообщал об этом только в том случае, если его спрашивали. И то очень тихо.
И поглядывал с опаской туда, где лежали на нарах мы с мамой: не хотел нас расстраивать.
Никто не объявлял заранее, долгой ли будет остановка, никто не знал, когда тупо ударятся друг о друга, заскрежещут чугунные буфера и мы тронемся дальше.
— Останется… Где-нибудь он отстанет! — беспокоилась мама. И я этого тоже очень боялся.
В течение двух недель, проведенных в пути, мы с мамой выходили только на перроны больших городов. Она не выпускала мою руку ни на мгновение. Мы искали бывшие вокзальные рестораны, чтобы по талончикам получить там похлебку и кусок хлеба.
«Потерять, оставить, отстать…» — война со всех сторон окружала нас этой опасностью. Но больше всего мама страшилась расстаться со мной. Она даже объяснила, что, поскольку мне всего лишь одиннадцать лет, я вполне могу ходить вместе с ней в туалет. Я воспротивился… И она стала отпускать меня туда на больших станциях с Николаем Евдокимовичем.
- Если мы с ним задерживались, она, чуть приоткрыв дверь и глядя куда-то в сторону, испуганно вопрошала:
- — Вы там?
- Он отвечал:
- — Мы здесь!
«Да… какая может быть любовь в этом возрасте?» — утверждался я в своей давней мысли.
Квадратный человек прохрипел из капюшона, точно из рупора:
— Побыстрей шевелитесь! Машины не будут ждать.
Мама покрепче сжала мой локоть.
Девять или десять крытых машин стояли на краю площади. Они сгрудились, как стадо молчаливых животных, пришедшее на водопой.
— Поплотней утрамбовывайтесь, товарищи! — скомандовал капюшон.
Подкидыш протянул маме руку из крытого кузова, но она вначале подсадила меня.
А за нами вскарабкивались и «утрамбовывались» все новые и новые пассажиры из эшелона.
Отъезд
Непросто передать краткое содержание. «В тылу как в тылу» – повесть, построенная на воспоминаниях взрослого человека и рассуждениях подростка.
Начинается произведения с того момента, когда герой – Дмитрий Тихомиров – спустя много лет после окончания войны приезжает к матери. Он много лет не видел ее. В дороге нахлынули воспоминания.
В мыслях рассказчика картины минувших лет: прощание с отцом, отъезд в эвакуацию.
Человек ценит то, чего в его жизни больше нет. Эта мысль посетила Диму, когда он лежал на нарах в поезде, все дальше удаляющемся от Москвы. Он стал вдруг ценить грозного учителя физкультуры и ворчливых соседей. Мальчик вспоминал с нежностью московскую школу. А в это время по радио передавали новости о том, что советская армия оставляет после тяжелых боев один город за другим.
В эвакуации: краткое содержание
«В тылу как в тылу» – история о том, как в военные годы дети порою забывали о своем возрасте. Они взрослели, учились принимать решения и заботиться о близких. Мать Димы не желала мириться с жестокими условиями военного времени, а потому в первый же день после приезда отвела сына в школу. Он должен бы учиться несмотря ни на что, оставаться ребенком вопреки суровому быту.
Почему назвал свою повесть Алексин «В тылу как в тылу»? Краткое содержание главы, в которой идет речь о том, как протекали первые дни пребывания в уральском городе, можно опустить. Однако стоит объяснить значение названия книги.
На здании школы висел плакат, гласивший: «В тылу — как на фронте». Мать объяснила мальчику смысл фразы, но при этом опровергла ее правдивость. Ведь тыл, в отличие от фронта, – зона безопасности. В тылу не так, как на фронте.
В тылу как в тылу.
Краткое содержание третьей части: новый приятель
В эвакуации у мальчика появился друг. Звали его Олег. Он был старше всего на полтора года, а взрослее и мудрее — на целую жизнь. Младшие сестры приучили Олега к труду. Он умел готовить, убирать, пришивать пуговицы, печатать на машинке.
И снова рассказчик возвращается из прошлого в настоящее. Он спешит к матери. Знает, что она его ждет. Но по пути просит таксиста остановиться возле дома Олега. Друга и его родных здесь больше нет.
В этом доме давно живут незнакомые люди. Но человеку порою так хочется хотя бы на миг вернуть прошлое. Он оставляет букет цветов на заднем сидении. Заходит в парадное.
И снова возвращается в машину: нужно ехать к матери.
В тылу как в тылу :: Алексин Анатолий
——————————————— Алексин Анатолий
В тылу как в тылу
Анатолий Алексин
В тылу как в тылу
дорогой, незабвенной маме
Годы… Они долгие, когда еще впереди, когда предстоят. Но если большая часть пути уже пройдена, они кажутся до того быстроходными, что с тревогой и грустью думаешь: «Неужели так мало осталось?»
Я не был в этом городе очень давно. Раньше приезжал часто, а потом… все дела, все дела.
На привокзальной площади я увидел те же осенние цветы в жестяных ведрах и те же светло-зеленые машины, подпоясанные черными шашечками. Как прошлый раз, как и всегда. Будто не уезжал…
— Куда вам? — туго, с напряжением включив счетчик, спросил таксист.
— В город, — ответил я.
И поехал к маме, у которой (так уж случилось) не был около десяти лет.
В октябре сорок первого мы шли с ней по этой привокзальной площади в темноте, проваливаясь в ямы и лужи.
Мама запретила мне притрагиваться к старомодному, тяжеленному сундуку: «Это не для тебя. Надорвешься!»
Как будто и во время войны одиннадцатилетний мог считаться ребенком.
В канун нашего отъезда всех предупредили, что взять с собой можно «только одно место». Мама выбрала сундук, обвитый железными лентами. В нем согласно домашней легенде когда-то хранилось прабабушкино приданое.
Приданого, видимо, было много, потому что сундук мне казался бездонным. За одну ручку ухватилась мама, а за вторую — Николай Евдокимович. Своих вещей у него не было: за день до отъезда, когда Николай Евдокимович где-то дежурил, его дом разбомбили.
— Хорошо, что у меня нет семьи, — сказал он. — Вещи терять не так страшно.
Свободной рукой мама крепко держала меня за локоть, словно я мог вырваться и удрать.
— Смотрите под ноги! — предупреждал мужчина в брезентовом плаще с капюшоном. Промерзший голос нехотя вырывался из капюшона, как из рупора, и стеснялся своей заботливости.
Николай Евдокимович попросил маму остановиться. Он опустил сундук на доски, сложенные посреди дороги.
Кто-то, шедший сзади, наткнулся на нас и глухо, неразборчиво выругался.
— Простите, — сказал Николай Евдокимович. — Нога разболелась. Если не возражаете…
И присел на сундук. При маме он не мог сознаться, что просто устал.
Он любил маму. Это знали все.
— Ее красота слишком заметна, — постоянно говорил мне отец. И обязательно при этом вздыхал.
Ему хотелось, чтобы мамину красоту никто на свете не замечал. А прежде всего, чтоб о ней забыл Николай Евдокимович.
— Поверь, Алеша, я к нему не питаю никаких… таких чувств, объясняла мама. — Хочешь, поклянусь? Своим будущим и даже твоим!
Мое будущее она оставляла в покое.
— Я к нему ничего не испытываю, — настойчиво убеждала она отца.
— Но он испытывает к тебе. А это, пойми…
— И что же? Бросить его на произвол судьбы? — спросила она однажды.
И резко встала, как бы приняв окончательное решение. Она часто после негромкого разговора так вот вставала, давая понять, что ее аргументы исчерпаны. Голос менялся, становился сухим, словно река, потерявшая свои теплые, добрые воды и обнажившая вдруг каменистое дно.
— Ты умеешь укрощать даже сварщиков и прорабов. Куда уж мне, интеллигенту-биологу? Я сдаюсь! — в другой раз воскликнул отец. И поднял руки вверх.
Такие разговоры возникали у нас дома нередко. Во время одного из них мама сказала отцу:
— Николая в институте звали Подкидышем.
— А где тебе подкинули его?
— Там и подкинули: в нашем строительном. Зачем ты спрашиваешь о том, что давно уж известно?
Мама резко поднялась.
— К сожалению, меня в ваш строительный никто не подкинул, — печально сказал отец.
Он ревновал маму к прошлому. Как, впрочем, и к настоящему, и к грядущему тоже:
— Когда-нибудь ты покинешь меня.
— А о нем ты забыл?
Мама кивнула в мою сторону.
— Ну если… только ради него…
Советуем почитать
События получают развитие в Англии после войны, зима. Мари сидит в кафе с другом и рассказывает, как каталась на санках.
Рассказ «Петр Петрович Каратаев» Иван Сергеевич Тургенев написал в 1847 году и включил в свои «Записки охотника». Все рассказы сборника объединены одной темой – обличение крепостной действительности.
Джек Торранс устраивается на работу в отель Оверлук, находящийся высоко в горах. Он и его семья должны будут прожить несколько месяцев в полной изоляции, потому что во время снегопадов все дороги
Работа в двух томах написана русским писателем В. Пикулем. Время, показанное в романе – это период правления Екатерина Второй. В первой части рассказывается история правления властительницы
Источник