Федотка — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Федотка», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сделать
Толстой Лев Николаевич
Федотка
Лев Николаевич Толстой
Федотка
Федотка
Жил в деревне в бедной семье мальчик. Звали его Федотка. Вырос мальчик и послал его отец к старшему брату в город на заработки по кровельному делу. Приехал Федотка к старшему, стал учиться работать. И не успел научиться порядком, как старший брат заболтался, бросил работу и пропал куда-то. Остался Федотка один, и заманили его к себе дурные люди, и научили его пить вино и воровать Малый он был ловкий, понятливый и сильный. Прожил он с ворами три года и стал у них первым коноводом. Жил он так год и два, воровал и пьянствовал. Но пришло время, попался он. Его судили и посадили в тюрьму на полтора года. В тюрьме ему было жить хорошо, пока были деньги, но когда вышли все деньги, он подговорил товарищей двух и с ними подкопался и убежал из тюрьмы. И стал жить Федот опять по прежнему. Воровал он и в городах вещи, и деньги из домов, и все ему удавалось. И прожил он так лет 10. Но пришло время, и его же товарищ донес на него; его схватили, и опять судили, и приговорили в Сибирь. По дороге в Сибирь он опять бежал и тут в Сибири сошелся с таким же, как он, молодцом и стал уже не только воровать, но и грабить. Уже было ему лет за пятьдесят, когда случилось ему с товарищами забраться ночью к богатому старику сибиряку. Зашли они в горницу, связали старика, и рот ему завязали, и стали хозяйничать, а старуха услыхала, выскочила в сени и стала кричать. Ухватил ее Федот за руку и втащил в избу. Она еще пуще кричит. Того и гляди, — из другой горницы народ услышит. Рассерчал он на нее и ударил топором по голове. Крикнула она: — Что ты сделал, злодей? — и упала на спину. Обобрали они все, что было хорошего в доме, — и деньги из сундука, — и уехали в свой притон на конце города. Разделили они добычу и стали пить. Но сколько ни пил Федот, не мог он забыть старухи, как она ахнула и сказала: Что ты, злодей, сделал? И так день и ночь представлялась она ему и не давала покоя. Товарищи его заснули, а у него ни в одном глазе сна не было. И вышел он на заре из дома и пошел в поле. Дело было летом. И сел он на пригорке и стал он вспоминать всю свою прежнюю жизнь и проснулся в нем дух божий и возненавидел он свое тело и все дела свои и стал думать о том, что умрет он так же, как и та старуха, что он убил, и вспомнил он в первый раз о боге, и стало ему скучно, и не знал он, что ему делать. И день и ночь просидел он в поле, а на другое утро пошел в город и заявил начальству, что он вор и убийца, чтобы его вязали и вели в острог. И признался он во всех делах своих и засудили его на каторгу в Сибирь. И чем телу его тяжелее было, тем легче ему на душе было. И прожил он в Сибири 10 лет и стал другим человеком
Конец 1890-х г. г.
Примечания
Время написания «Рассказа о Федотке» может быть определено только приблизительно на основании почерка, характера изложения и некоторого сходства в замыслах произведений, которые встречаются в дневниках и в отдельных заметках. Почерк рукописи приближает рассказ к концу 1890-х г.г. Характер его изложения, особенно зачеркнутая фраза, которой начинался рассказ, — «Борятся в каждом человеке дух и тело, борятся всю жизнь, но не миновать телу покориться духу» — напоминает писания Толстого того же времени. Определеннее же предыдущего указывает запись замысла в дневнике о русском разбойнике Григории Николаеве (1897 г.), также о «разбойнике, убивающем беззащитных» (1897 г.), и более других листок, относящийся едва ли позже, чем к концу 1890-ых г.г., с замыслом сюжетов, среди которых есть такой: «Разбойник кается». Все эти указания относят «Рассказ о Федотке» приблизительно к концу 1890-ых г.г.
В. Срезневский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сделать
Лев Толстой. Федотка
У нас был старый старик, Пимен Тимофеич. Ему было девяносто лет. Он жил у своего внука без дела. Спина у него была согнутая, он ходил с палкой и тихо передвигал ногами. Зубов у него совсем не было, лицо было сморщенное. Нижняя губа его тряслась; когда он ходил и когда говорил, он шлёпал губами, и нельзя было понять, что он говорит.
Нас было четыре брата, и все мы любили ездить верхом. Но смирных лошадей у нас для езды не было. Только на одной старой лошади нам позволяли ездить: эту лошадь звали Воронок.
Один раз матушка позволила нам ездить верхом, и мы все пошли в конюшню с дядькой. Кучер оседлал нам Воронка, и первый поехал старший брат.
Он долго ездил; ездил на гумно и кругом сада, и, когда он подъезжал назад, мы закричали:
— Ну, теперь проскачи!
Старший брат стал бить Воронка ногами и хлыстом, и Воронок проскакал мимо нас.
После старшего сел другой брат, и он ездил долго и тоже хлыстом разогнал Воронка и проскакал из-под горы. Он ещё хотел ездить, но третий брат просил, чтобы он поскорее пустил его.
Третий брат проехал и на гумно, и вокруг сада, да ещё и по деревне, и шибко проскакал из-под горы к конюшне. Когда он подъехал к нам, Воронок сопел, а шея и лопатки потемнели у него от пота.
Когда пришёл мой черёд, я хотел удивить братьев и показать им, как я хорошо езжу, — стал погонять Воронка изо всех сил, но Воронок не хотел идти от конюшни. И сколько я ни колотил его, он не хотел скакать, а шёл шагом и то всё заворачивал назад. Я злился на лошадь и изо всех сил бил её хлыстом и ногами.
Я старался бить её в те места, где ей больнее, сломал хлыст и остатком хлыста стал бить по голове. Но Воронок всё не хотел скакать.
Тогда я поворотил назад, подъехал к дядьке и попросил хлыстика покрепче. Но дядька сказал мне:
— Будет вам ездить, сударь, слезайте. Что лошадь мучить?
Я обиделся и сказал:
— Как же, я совсем не ездил? Посмотри, как я сейчас проскачу! Дай, пожалуйста, мне хлыст покрепче. Я его разожгу.
Тогда дядька покачал головой и сказал:
— Ах, сударь, жалости в вас нет. Что его разжигать? Ведь ему двадцать лет. Лошадь измучена, насилу дышит, да и стара. Ведь она такая старая! Всё равно как Пимен Тимофеич. Вы бы сели на Тимофеича, да так-то через силу погоняли бы его хлыстом. Что же, вам не жалко бы было?
Я вспомнил про Пимена и послушал дядьки. Я слез с лошади, и когда я посмотрел, как она носила потными боками, тяжело дышала ноздрями и помахивала облезшим хвостиком, я понял, что лошади трудно было. А то я думал, что ей было так же весело, как мне. Мне так жалко стало Воронка, что я стал целовать его в потную шею и просить у него прощения за то, что я его бил.
С тех пор я вырос большой и всегда жалею лошадей и всегда вспоминаю Воронка и Пимена Тимофеича, когда вижу, что мучают лошадей.