Рассказ для детей: “Двойка”
Марк Тарловский
— Липов!
Оглушенный, Борька приподнял крышку парты и полез за дневником. Он знал, что спасения нет, что до конца урока еще много времени и звонка не будет, но все-таки продолжал копаться в портфеле. Наконец встал и отвернулся к окну.
Все бросились к учебникам. Привычным движением учитель вывел в журнале двойку, затем вызвал другого ученика, и в классе разлилось тихое, умиротворенное гудение. Кто рассматривал карты в учебнике, покачивал парту, а кто и просто отдыхал, довольный и благодарный.
Учитель же как ни в чем не бывало прохаживался между рядами, разговаривал и даже улыбался. Но это была уже не прежняя хорошая знакомая улыбка, теперь от нее веяло на Борьку холодом. Да и сам учитель изменился, в нем появилось что-то недоброе, чужое. И когда, обращаясь к классу, он сказал: «Устали?.. Ну ничего, скоро отдохнете»,— Борька почувствовал, что эти слова относятся ко всем, кроме него.
Да и что хорошего в этом отдыхе? Подумаешь, перемена… Борька скорбно повел глазами. Чего радуются, сами не знают. А Сережка Комков сидит какой-то надутый, получив щелчок от Петьки Сапожникова. Как будто худшего несчастья и быть не могло. Ему бы радоваться, что только щелчок…
Учитель объяснял, что Уральские горы — старые горы, что они очень разрушены, а Борьку нисколько бы не удивило, если бы Уральские горы совсем исчезли с лица земли.
После урока все высыпали в коридор, и он снова вытащил дневник. А вдруг учитель забыл поставить двойку? Бывали же случаи.
Добравшись до последнего исписанного листка и чуть помедлив, Борька быстро перевернул его. Она была жирная и высокая, в полторы клетки…
Борька долго и угрюмо смотрел на двойку, он был готов уничтожить ее. Двойка же, хищно изогнув шею, смотрела нагло и вызывающе, будто говорила: «А ну-ка, сунься!..»
Прозвенел звонок, и опять потянулись уроки. Третий, четвертый, пятый… Кого-то вызывали, кого-то ругали… Наконец занятия кончились, и класс опустел.
На улице все удивительно изменилось. За один день сугробы осели, подтаяли, деревья потемнели, а к обычному оживлению улиц примешивался какой-то новый, волнующий шум. Уже выбегая из ворот школьного двора, Борька понял, что это ручьи. Он расстегнул пальто и медленно пошел по краю тротуара, обламывая нависающий над ручьем лед. Внизу, у поворота, на обмелевшем перекате ручья блеснул омытый водой булыжник. Как будто мелькнуло лето.
Улыбаясь, Борька подставлял лицо солнцу и глубоко вдыхал запах оттаивающей земли, деревьев. Скоро, совсем скоро весенние каникулы, скоро с крыш начнут сбрасывать снег и на тротуарах покажется асфальт. Скоро дома будут выставлять из окон рамы, а вместо валенок разрешат надеть ботинки. И как будет непривычно легко ноге, затянутой тонким шнурком!
Да хоть бы сегодня… Разве нельзя надеть ботинки и фуражку? Жара-то какая!
Борька сорвал с головы шапку и замер… Двойка, у него двойка. Как он мог забыть?!
И жизнь показалась ему бесконечно тусклой и горькой. А то, что было до двойки, еще вчера, еще утром, то ушло далеко-далеко. Теперь ему было еще хуже, еще тяжелей, чем в школе, потому что солнце светило не для него и ручьи текли тоже не для него.
Он собирался завтра в цирк, он собирался на реку, смотреть, как взрывают лед. Никуда, никуда он не пойдет. Пусть его ругают, пусть держат взаперти. Он готов.
И даже когда его простят, он все равно не выйдет на улицу. Не нужна ему улица, ничего ему не нужно…
Перепрыгнув через ручей, он больно ушиб ногу, и сердце его сжалось от горестного удовлетворения. Все, все валится на него. Учитель придирается, поймал и поставил двойку, дома отругают, все будут гулять, а он — смотреть в окно.
Неподалеку от дома он забрел на соседский двор и уселся на толстый пенек возле забора.
СТРАНИЦЫ:
•
Другие
Повести и рассказы для детей
NOVLIT.ru
1
— Заезжала тут недавно к родне в деревню, видела там такую сцену. Мальчишка, чуть не плача, рассказывает отцу, что двойку получил, а тому — до лампочки! Стоит – лыбится, на магазин всё посматривает. Так туда и пошёл. Известное дело… И так мне парнишку жалко стало! В конце концов, устанет он от повального равнодушия; засосёт его болото, а там, глядишь, подрастёт — и сам на магазин посматривать будет. Обидно.
2
— Ой, Вера, а икры нет; Клюеву вчера последнюю продала, полгода банка лежала – никто не брал. Клюев уж и не знал, как выпендриться! И то купит, и это… Я спрашиваю: «Что за праздник?», а он: «Колька первую двойку получил. Отмечать будем!». Хвастает, значит, что сын учится хорошо. А Кольке неудобно за него; встал у двери, смутился. Всё у этих Клюевых не как у людей – корчат из себя, корчат… Проще надо!
3
— Ну, как тут не ругаться?! Послала его поросят купить, а он все деньги в магазине спустил. Добро бы, что путное взял, а то ведь понабрал ерунды всякой: на раз поесть. У меня день был очень плотно расписан – пришлось всё бросить ради их торжества. Дети, конечно, обрадовались. Коля поначалу сильно из-за двойки расстроился; пришёл – сам не свой. Признаться, ни ожидала. Я уж у него и не спрашиваю ничего. Зачем соль на рану сыпать. Петьке то (меньшому) тому хоть двойка, хоть пятёрка, хоть кол – всё едино. Петька у нас без сантиментов. Успокаивал меня: «Не всё, мама, деньгами можно измерить». Яйцо курицу учит. А в целом они правы: отдыхать тоже надо! Хотя бы иногда. Возьмём поросят попозже.
4
— Я ничего не могу понять! Вообще!!! Когда я не выучу уроки, — меня воспитывают, понимаешь. А вот Колька двойку схватил – пир до потолка! Всем хорошо и весело. Это по-каковски?! Нет, я не жалуюсь и не обижаюсь. На что обижаться то? Всё ништяк! Время провели отлично! Особенно мне понравились песни ночью у костра. Спасибо Кольке два раза! За двойку и за гитару (он на гитаре играть большой мастак!).
5
— Бывает, готовишься, готовишься к какому-нибудь празднику или событию, а всё проходит скучно, чуть ли не официально. Даже почти стыдно перед гостями, перед семьёй, перед собой. Но в этот раз как будто сам Бог дул в наши паруса: весело, азартно, заботливо! Удалось абсолютно всё! И скороспелый шашлык, который у меня сроду не получался; и погода, несмотря на хмурые прогнозы синоптиков; и настроение, хотя было чем его испортить; и гости славные зашли, а ведь ещё накануне должны были уехать в город; и даже верхнее фа я взял несколько раз кряду, что мне не удавалось уже лет десять! Только жена иногда сурово хмурила брови, сердясь за растраченные деньги, но это лишь раздувало веселье – все понимали: напускное.
6
— Тридцать лет прошло с тех пор. Уж и отца в живых нет. А тот «Праздник двойки» помнится, как будто он был вчера.
Поначалу, я чувствовал себя неловко, тушевался. Потом махнул на всё рукой, взял гитару, запел, и полетела юная душа! Когда стало ясно, что вечер удался на славу, я даже немножко возгордился: смелая идея принадлежала отцу, но первопричина – я! Глупо, конечно, но то ж было тогда. Уже перед тем, как идти домой, отец произнёс, глядя в звёздное небо: «Жаль, что праздник двойки бывает только раз в жизни! Надо идти спать, а то карета обернётся тыквой…».
В дневники отец не заглядывал. Видел, что старались, а уж какие там оценки – дело десятое
Но всё-таки, догадался он, что я хотел его разыграть, и выдумал двойку или на самом деле поверил? Почему-то мне очень важно знать ответ на этот вопрос
